— Отец научил. А его — моя прабабка. Кто её научил, я уже не знаю, наверное, прапрадед. Но они все уже давно мертвы, в этом посёлке только я и мой брат знахарями остались. К нему идти даже не пробуйте — он не я, выгонит вас и не поморщится.
С тем котом у Латифа были давние разногласия. Он никогда не приютил бы незнакомцев, да и травами бы с ними не поделился. Что ж, придётся признать: эти безымянные незнакомцы довольно приятные коты, хотя этот, чёрный, раздражает. А вот кошка кажется весьма спокойной и даже дружелюбной. Во всяком случае, она умеет благодарить — уже немало, хотя кот благодарности и не требовал. Убрались бы здоровые поскорее отсюда — и хорошо.
— ...Добрых снов, дедушка, — донеслось до кота, которого в этот момент словно бы молнией ударило.
«Д...Дедушка? — дёрнулся ус у Латифа. — Я... так плохо... выгляжу?..» — Латиф старательно пытался сделать вид, что его морду не перекосило от удивления, и уж тем более он старался не сорваться и не выгнать этих двух котов на мороз: как-никак, совесть его этого бы не простила.
— Д... Да, доброй ночи... — неуверенно произнёс он. Кошка сбила с него всю спесь своим неожиданным обращением, и тот был настолько в замешательстве, что даже не успел проклясть путников ещё разочек на ночь, для верности.
Утром котов разбудило шуршание возле их лежанки: это был Латиф, кладущий убитых мышей возле носа каждого из путников. Возле дичи лежала ещё одна порция трав и пара каких-то ягод.
— Не ядовитые, чтобы нюх восстановился быстрее, — пояснил Латиф, вернувшийся в своё обычное ворчливое расположение духа. — Как чувствуете себя? Подробно говорите, я должен убедиться, что этих трав вам будет достаточно.