Он выскользнул незаметно из катакомб своей банды, направляясь к юго-западу от собственных владений. Ветер ласково трепал рыжую шерсть, некое чувство абсолютного спокойствия поселилось где-то внизу живота... Впервые за много-много дней он чувствовал себя... Под защитой? Пожалуй. Это ощущение не появлялось у него уже очень, очень давно. Ни в, давно ставших подобием дома, катакомбах, ни в окружении верных друзей... Только сейчас. Посреди враждебного мира. Когда он остался один.
Всё правильно. Так и должно было быть... Ни на кого, кроме как на себя, нельзя положиться. Никто не может сделать тебя сильным. Только лишь слабым. Каждый, кто находится рядом с ним, со временем, становится слабостью. Очередной слабостью, которая ни к чему сильному, жестокому лидеру. Жестокому. Не бессердечному. Сердце то вот оно! Бьётся в груди, чёрт возьми! Бесполезное и глупое. Оно не нужно таким, как он. Мешает. Бесит. Бесит до дрожи в кончиках когтей! Он был бы не проч избавиться от ненужного органа... Только так, чтобы не умирать. Остаться бесчувственным. Наедине со своими мыслями. И ни что не помеха трезвому, холодному расчёту. Мозг не затуманивают эмоции...
Впрочем, быть совершенно безэмоциональным становится тоже ужасно. Эмоции обязательно должны присутствовать и сопровождать тебя по жизни. Эмоции, а не пародия на них!
Он шагал по тёплому, потрескавшемуся за долгое время, асфальту, на ровне с людьми. Его не трогают. Даже мелкие люди не гоняются за ним, не пугают. Подсознательно они понимают, он свой. Его нельзя трогать. Он может убить. Даже человека. Он уже убивал людей... Трижды. Всего лишь издержки профессии. Ничего более.
Он приподнимает голову, смотрит на небо, сквозь ветку зелёного клёна. Листочки пыльные. Ветер их покачивает, будто пытается отодвинуть... А из просветов выглядывает синий лоскут неба. Лёгкие перьевые облака белёсыми волнами разбросаны по синему океану, причудливо изгибаясь, лаская уставший от вечной темноты, взор.
Редкие стёклышки нагло впиваются в твёрдые подушечки лап, не больно колются. Ему слишком хорошо, чтобы злится на осколки. Он умиротворён. Мать-природа умеет радовать его, как никто.
Мимо него плавно текут улицы, дома, отцветающие сады... Запах сентябринок дурманит голову... Такой сладкий... Он нравится ему ещё больше, чем запах первых ландышей и подснежников. Фиолетовые цветы, такие маленькие, беззащитные... И так...
Повинуясь неожиданному, ничем необоснованному, порыву, он забирается через железную сетку в соседний двор. Направляется к любимым фиолетовым цветкам и осторожно срывает несколько. Они не ядовиты, уж в этом он разбирается! Он забирает их с собой... Знает, что с ними делать.

***

Он миновал последние, самые чахлые кварталы деревни, куда редко забирались даже его шестёрки. Тут вообще котами не пахло. Никакими. Только пара псин обитала где-то поблизости, но явно не сильно больших. Домашние и пугливые. На таких и времени тратить не стоит. Такие к нему и на пушечный выстрел не посмеют подойти! После ближайшего знакомства, естественно!
Через пару минут он уже оказался за пределами деревеньки, куда, собственно и собирался.
В груди что-то кольнуло. Это самое лучшее место для нового лагеря!
Он со всех лап бросился к серым холмам... Его предположение подтвердилось. Давным-давно здесь протекала река, та самая, что проходит сейчас через деревню. Вот оно, её высохшее русло... Его обступают заросли сухого ковыля, словно лабиринт.  В них легко можно заблудиться... Из них легко можно построить убежище, стену... Прямо на дне сухого русла... Там и небольшой откос есть, под которым можно устроиться...
Он отворачивает голову. Можно наблюдать как сужаются его вертикальные зрачки, когда внимательный взгляд натыкается на рощу, почти наверняка используемую людьми... Это даже к лучшему.
В этих местах не будет пищи вроде крыс. Тут накормят куда вкуснее... Мыши, синицы, голуби - все прелести ближней деревни, а кто он такой, чтобы не принимать настолько щедрые подарки природы! Особенно, мёртвый, но не менее прелестный от этого пейзаж.

***

Он вернулся в лагерь, что скоро переправится на новое место, уже далеко за полночь, легко кивнув несущему ночной дозор коту. Вопреки обыкновению, он отправился не к своему тупику, а туда, где ночевали его верные или не совсем верные коты-воины...
Внимательный взгляд быстро отыскал в пёстром вихре шкур рыжую, подобную его, шёрстку. Наверняка советница уже досматривала десятый сон. Впрочем, не важно. Важно, что рядом с её носом остались несколько маленьких фиолетовых цветков.