— З... Западная Птица?! — задыхаясь, воскликнула Аарен, но восклицание вышло слабым и жалобным, совсем не похожим на прежнюю кошку, весёлую, со звонким голосом-колокольчиком и заразительным смехом. — Ты... Ты здесь! Ты жива!

Западную Птицу могли бы покоробить эти слова, ведь не слишком понятно, откуда эта странная идея о смерти подруги детства. Но для Аарен не было никаких противоречий и подтекстов в её фразе: она не видела свою подругу уже много-много лун, с тех пор, сама Аарен ушла в город, а огни пошли искать новое убежище. Где была Западная Птица всё это время? Аарен не могла сказать, и сейчас в её оливковых глазах с поволокой муки внезапно появилось что-то вроде радости. Кошка вздохнула очень облегченно, и её глубокий, но тихий голос неожиданно зазвучал с какой-то даже радостью, вызванной, по всей видимости, нежданной встречей со своей старой и любимой подругой.

— О-о-ох, — простонала кошка, наконец-то переведя дух, — ты даже не представляешь, как счастлива я встретить тебя! Я... Мы все! Думали, что ты умерла... Помнишь Воробьишку? Он стал настоящим Воробьём! — слабо хихикнула кошка.

По всему было видно, что она пережила глубокий шок и сейчас не слишком хорошо понимает ни причину своего бега, ни причину охватывающей её ещё пять минут назад паники, ни неожиданную смену настроения. Она жила прямо в эту секунду — шокированная тем, что пережила, и полностью потерявшая нить мыслей, едва увидев Западную Птицу.

— А Оливера? У нас с ним были котята и... — поволока муки вновь появилась на глазах кошки. Торчащие было радостно уши поникли, прижались к голове, кошка сгорбилась и стала будто бы на двацать лун старше и, при всём при этом, меньше. — Оливер... Мы так счастливо с ним жили... Помнишь, мы всё время с ним сбегали из корзинки?.. Мы потом сбежали из того дома и стали жить вместе в подвале, в городе. Недавно, лун семь или восемь назад, у нас появились котята, чудесные серые и белые полосатые комочки! Они так пищали... — кошка едва удержалась, чтобы не всхлипнуть. — Он был таким заботливым... Знаешь, он не позволял мне охотиться... Всё время приносил нам еду, охотился, выпрашивал... А недавно... — кошка уже не удержалась от всхлипов и внезапно разразилась истерическими слезами, смешанными с её рассказом. — Он сошёл с ума! Он стал таким злым! Я не узнаю его!.. Луну назад он убил малышку-Никки! Потом Венди, Зулу, Тиррелла! Остались только Терри и Кит! Я спрятала котят, но... но... Они же ещё совсем маленькие! Не умеют охотиться! А я... Я не могу кормить их! Иначе он убьёт их! Он обещал убить и меня-а-а-а... — кошка захлебнулась слезами. — Я не знаю, что делать!

Аарен честно ждала Западную Птицу, наконец-то успокоившись. Ждать ей пришлось довольно долго, этого времени с лишком хватило, чтобы заглушить бушующие рыдания, успокоиться и восстановить дыхание. Оставшееся же время кошка просидела на земле, не шевелясь, даже ухо её не дёрнулось, когда она услышала трель нежданной птицы, почему-то залетевшей в это мрачное место. Наконец-то её подруга вернулась, а вместе с ней незнакомый кот. Кошка хотела было посмотреть на него, но её внимание отвлекла другая кошка, неожиданно появившаяся буквально из ниоткуда. Вероятно, из-за слёз и паники, Аарен стала менее внимательной, иначе как бы объяснить странное появление ещё одной кошки? Но та явно отнеслась к незнакомке благосклонна, а потому Аарен расслабилась и слабо улыбнулось. Наконец Аарен медленно повернула голову в сторону Лучезарного — и вдруг резко и испуганно уставилась на на кота, и тихо, но с надрывом, произнесла:

— А... Аарен! Птица! Они так... так похожи, — кошка засмеялась, перемежая смех со слезами. Она никак не могла успокоиться, по видимому, ей было бы неплохо обратиться к знахарю, который смог бы помочь несчастной кошке. Её истерика не прекращалась, и следующие слова она уже выкрикивала, не в силах говорить тихо или произносить слова плавно: — Город! Котята! Убить! Помогите!

Кошка, хромая, попыталась побежать, и у неё это удалось, насколько могло бы удасться кошке. Она бежала так же нервно, как и говорила, и в каждом её движении находилась та маленькая истерика, тот страх и ужас, что сводили кошку с ума и не давали ей здраво мыслить вот уже почти тридцать дней. Путь в город был очень долгим, он занял около часа бега, даже если не считать остановки, которые то и дело совершала Аарен, пытаясь восстановить дыхание и немного вылизать больную и пыльную лапу. Все её остановки были вынужденными, и кошка, не слыша ни слова Западной Птицы и незнакомых ей котов (а говорили ли они вообще? Аарен не знала, она была слишком занята своими мыслями), вскоре вновь начинала свой путь. Наконец вся компания пришла в город. Перед их глазами предстала огромная стена, возвышавшаяся над деревьями, и деревянные тяжёлые ворота-створки, ныне отворённые и не мешающие котам.

— Сюда! — воскликнула Аарен и бросилась в город.

Они пробежали мимо входы в катакомбы города, и Западная Птица уловила какой-то знакомый запах, но останавливаться не было времени. Аарен вела их в какой-то подвал, служивший, по всей видимости, ещё и погребом, там было прохладно даже сейчас, зимой же в этом месте должно было быть ужасно холодно! Аарен проскочила туда и бессмысленно тыкалась по углам, то и дело выкрикивая имена своих котят. Наконец, она остановилась и посмотрела на её спасителей. В голосе кошки звучало печальное, опустошённое отчаяние и бессилие:

— Котята! Я... — кошка испугано захлопала глазами. — Их нет!

В погребе действительно был чей-то призрак, вот только чей именно, Разбитая сказать бы не могла. Увы, но навык Разбитой не позволял ей услышать ни слова, она слышала только плач. Хотя, может, это действительно единственное, что можно было услышать? Как бы то ни было, Разбитой стоит поговорить со своей наставницей на днях, всё-таки пора двигаться дальше. Может, Валея научит чему-то ещё?