Здесь уже повсюду горели факелы: и даже если бы старик видел плохо, он разглядел бы две фигуры, одна из которых весьма бесцеремонно уселась возле него. Но старик был зряч — и его живости позавидовали бы многие. Две кошки стали для него полной неожиданностью, но пока они были не проблемой, а просто чем-то... Чем-то странным. Этот серый старый котяра с грязной, тонкой и до нелепости лохматой шерстью, торчащую из него клоками, смотрел на кошек жёлтыми глазами, но один из них был затуманен, подернут плёнкой, возвещавшей о полной неспособности этого глаза разглядеть хоть что-то. Впрочем, этому коту, похоже, его недуг совсем не мешал — и уж точно не подрывал его уверенность в себе! Спокойный, только слегка удивлённый, он повернул голову сначала к одной, затем к другой кошке, желая увидеть обеих.
— Ай, пройдохи, — ворчал старик. Голос его несколько дребезжал, но всё же был достаточно силён. В нём слышалась живость и некоторая хитрость, по всей видимости, свойственная этому коту. Была в том голосе и некоторая хрипотца: вполне естественная для его преклонных лет. Все это было слышно в продолжающемся ворчании: — И ведь не сказали! А ну как не буду ничего делать вам! А-а-а-а, испуга-а-ались, — довольно проскрипел старик, прищурив один глаз, тот, что уже давным-давно не видел. А после он обратился к своим гостьям: — Я, признаться, гостей-то и не ждал, нечем мне вас угостить будет. Вы ведь не из города? Городских видно сразу, они здесь теряются! Не-е-ет, вам подземелья эти — родной дом. Но я никогда вас здесь не видел. Что же вас привело на север? Никак травки решили поесть? Так их нет у меня, это вам, милашки, не ко мне, хоть, признаюсь, воняет тут отменно, — шмыгнул носом старик, оценив собственные запасы трав.